Мальчик родился здоровым, крепким. “Богатырь”, - гордо говорил Степан, отец. “Воин”, - вторила Валентина, мама, потому что мальчика решили назвать в честь Георгия Победоносца. “Разве может наш малыш маяться, да не будет этого никогда”, - так думалось счастливым родителям. Малыш сначала был Юрочкой и мочил исправно пеленки. Потом стал Юрой, бегал в коротких штанишках на помочах, весело размахивал деревянной саблей, озорничал в песочнице, давя кулички девчонок-плакс. Со временем Юра перерос в Жору, играл на гитаре, отрастил кудри по плечи и гонял во дворе голубей. Из-за них, можно сказать, он и попал туда, куда и от чего не рекомендуется зарекаться.
Покупая красивых породистых голубей на рынке, парень с открытой душой вляпался в аферу матерых “специалистов” по голубям и загремел в лагерь на три года. “Вот она, маята”, - думали родители. Отец горько вздыхал, мать поплакала на суде, собрала вещи, какие положено, и проводила сына в дальние веси. Просила только об одном – быть человеком, не поддаваться хитростям, быть осмотрительнее и просить помощи у своего небесного покровителя Георгия.
Жоре в какой-то мере повезло: попал он в компанию, можно сказать, интеллигентную – ходоки всё были не уголовники, а “экономисты”. Здесь Жора превратился в Жоржа. Вот где он наслушался историй, как из двух труб выливается, а вливается не в третью, а чудесным образом в чужой карман. Парень никого не осуждал, не роптал. Он старался стать человеком. Держался он одного бывшего директора какой-то фабрики, которого подставили, как и Юрия, но на более высоком уровне и более изощренно: наверху такие дела крутятся!
Крепкий тренированный Жорж трудился изо всех своих юных сил, но перемена климата повлияла на него убойно: в какой-то момент здоровяк Жорж стал болеть. Легкие, но частые простуды переросли в воспаление легких, да такое, что парня положили в лагерный лазарет. Ему было так плохо, что временами от высокой температуры он терял сознание. Ему казалось, что он умер, и ему является ангел в светлых одеждах. Ангел что-то шептал, его прохладные руки поправляли его отросшие за время болезни кудри, промокали пот со лба. “Если я умер, то зачем за мной ухаживают. Наверное, что-то другое должно происходить, а тут этот ангел. Или это не ангел?”, - мысли терялись, и Жорж опять падал в пустоту, а вокруг плавали золотые круги, пели птицы неописуемыми голосами, и пробивалось: “Сынок, не умирай, мы ждем тебя!”. “Мама!” - шептал в бреду Юрий.
А мама, Валентина Николаевна, дома переживала о сыне. Ей сообщили, что он болен, но с работы ее не отпустили, она не стала настаивать. Они с мужем, Степаном Александровичем, потихоньку молились о сыне, о его выздоровлении. И болезнь отступила. Однажды Жорж проснулся и изумился – рядом с ним сидел тот самый ангел из его видений.
-Ты ангел? – спросил Жорж.
-Нет, я медсестра, за тобой ухаживала, пока ты тут прохлаждался, - весело звенел голосок девушки, похожей на ангела. Ловкие руки поправляли подушки, одеяла. – Вот, Георгий, ты и очнулся, теперь пойдешь на поправку.
-Жорж я. А тебя как зовут?
-Меня зовут Светланой. А ты – Георгий. Пора бы уже вырасти и стать мужчиной, а не жить, как в оперетте, - строго сказала Светлана, а в глазах бегали смешинки.
Пока Георгий лежал в лазарете Светлана как бы пробудила в нем новую жизнь. Она принесла парню учебники, занималась в свое свободное время с ним, чтобы Георгий сдал экзамены за выпускной класс. Георгий был способным учеником, он сам не ожидал в себе такой прыти – раньше ему было не интересно учиться. А тут – такая девчонка, и командует им, а он ее слушается!
После выздоровления Георгий вернулся на свое место в бараке. Дмитрий Семенович, бывший директор, заметил перемену в парне, его тягу к учебе. Он делился своими знаниями по экономике, по географии, по химии, по истории. Как знающий человек, он советовал ему попытаться после освобождения поступать в институт. Георгий сомневался, возьмут ли его с такой биографией.
-А ты поработай здесь на поселении годок после освобождения. Попроси рекомендацию у начальника колонии – он мужик стоящий. Он поможет. Ты только терпи, трудись, будь поосмотрительнее. Да и заступница у тебя что надо! – Дмитрий Семенович трепал парня по плечу, глаза были грустные. Было ощущение, что он это говорит Георгию, как своему сыну.
Георгий смущенно улыбался, он не мог себе представить, что эта заступница будет и дальше о нем заботиться – она была дочкой начальника колонии. Именно поэтому она работала в колонии, иначе бы ее не взяли из-за возраста, неопытности в людских отношениях. Но врачом в этой же колонии работал давний друг отца, он тоже похлопотал, чтобы папина дочка была у него под боком, да и опыта пусть набирается: Светлана в дальнейшем хотела поступать в медицинский институт.
Георгий исправно писал письма родителям. Они радовались его успехам. В одном из писем он сообщил, что ему удалось поговорить с начальником колонии, и тот обещал помочь парню остаться на поселении на некоторое время после досрочного освобождения, которое ему обещали за хорошее поведение и добросовестный труд, чтобы можно было заработать стаж и поступить в химический институт. Пока письмо шло к родителям, те обрадовали парня радостной грустью или грустной радостью (они сами не могли объяснить своего состояния): когда Георгия отправили в колонию, родители обивали пороги разных инстанций пытаясь доказать, что их сын не виноват, что его подставили. Долго у них ничего не получалось, пока не повстречали хорошего адвоката, который обещал помочь распутать это дело. И он выполнил свое обещание, он смог разобраться во всех хитростях, казалось бы, ерундового дела. Суд пересмотрел все обстоятельства и вынес новое решение. По нему выходило, что Георгий все же виноват (незнание закона, как известно, не освобождает от ответственности), но ему положена другая мера пресечения, другой срок, а его он уже отбыл. Получалось, что уже совсем скоро его освободят.
Родителям хотелось, чтобы их единственный сын вернулся поскорее домой, но они были рады, что у парня появилась цель, достойная цель, и они не решили помочь ему как могли, хотя бы и поддержкой моральной, надеялись его навестить на поселении. В скором времени Георгию выделили угол в рабочем общежитии, и он стал работать на нефтяной вышке. Сначала на подхвате - “подай-принеси”, а потом должности все росли и росли. Парень был трудолюбивым, спокойным, любил посмеяться, хотел учиться. В свободное от вахты время его видели с книжками в руках. “Большой будет человек!” - шутили старые рабочие. “А вы чего зубы скалите, - одергивали старожилы молодых рабочих, которые после работы спешили развлекаться, - смотрите: жизнь его покрутила, зуботычин навтыкала, а он не сдается. А все почему? Потому, что знает что с чем сравнивать. А девушка у него какая!” И все соглашались. Впервые они встречали молодого человека неозлобленного тюрьмой, неподдавшегося на приколы и шутки тюремных старожилов. Он был похож на траву, которая пробивается и через асфальт.
А рядом с ним была Светлана, его ангел. Вопрос между ними был решенный. Родители Светланы некоторое время сомневались, но потом дали согласие на свадьбу молодых людей. Родители Георгия сразу были согласны принять Светлану в свою семью, как только Георгий стал намекать, что мол вернется не один. На свадьбу сына уже ни одно начальство не могло не отпустить родителей с работы. Подкопив деньжат, купив подарки молодым и родителям будущей жены сына, Валентина Николаевна и Степан Александрович приехали к сыну. Какая была встреча! А свадьба! Скромно, но так тепло и радушно все это происходило. Родители благословили молодежь, и узким кругом родных Светланы и сослуживцев Михаила Григорьевича и Ольги Васильевны отметили это радостное событие. Родители Георгия не чувствовали себя одинокими среди, казалось бы, чужих людей. Было ощущение что все они родные, давно знают друг друга.
Уехав домой, Валентина и Степан с нетерпением ожидали молодежь к себе домой. А те пока трудились – оба зарабатывали стаж: обоим предстояло поступать учиться, их спутниками были учебники. Но не забывали молодые и отдыхать: смотрели кино, читали интересные книги, потом обсуждали их . Так незаметно время и пробежало. Георгий и Светлана приехали жить к родителям Георгия. Устроились на работу, поступили учиться. В свое время родился и у них сын, назвали его символически – Виктором. Все шутили – папа – “Победоносец”, а Витюшка – “победа, победитель”, а мама – свет ангельский.
Виктор вырос отличным парнем. Он гордился своими родителями, бабушками и дедушками. Он понял одно- надо быть крепким и физически и морально, надо уважать труд свой и чужой, надо помогать слабым и просить помощи у святых. Его мать Светлана закончила институт и стала ведущим хирургом-травматологом. Отец – Георгий (теперь его уважительно называли Георгием Степановичем) – закончил химический институт, стал специалистом по топливу, у него была своя фирма. В команде у него были только надежные люди – он не хотел подставляться, как это однажды произошло. Помогал ему старинный друг – Дмитрий Семенович. Виктор отлично закончил школу, поступил в военное училище. Закончил и его с отличием, женился и уехал со своей женой Людмилой на одну из южных границ.
Когда молодые уезжали, там было тихо и спокойно, относительно, конечно. Со временем все стало меняться. Русские стали всем мешать Наркоторговцы нагло шли через границу, переправляя свой смертоносный товар в Россию через Афганистан, Таджикистан и далее – “согласно купленным билетам”. Из южных республик пошли потоки беженцев. Все переживали за Георгия, его семью, к тому времени у него уже родился сын Константин. Если сначала были еще хоть какие-то письма от сына, то в последнее время Светлана и Георгий мучались молчанием сына. Командование в Москве тоже отмалчивалось. Потом пришла весть, что было нападение на участок, где командовал Георгий. Кого-то убили, а кто-то попал в плен. Потянулось время мучительного ожидания подробностей, потому что никто не мог ответить, где их сын (среди погибших его не было), где его жена и ребенок.
Светлана Михайловна перед каждым своим дежурством перед операцией и после ходила в храм, который никогда не закрывался, и просила помощи у Богородицы, у Георгия Победоносца. Молилась она не только за сына, за его семью, но и за других воинов, участь, которых была не ясна. Она и Георгий давно не видели своего сына и невестку. А внука знали только по фотографиям – это был чудесный малыш с голубыми глазами и кудряшками, как у деда Георгия.
Прошло несколько лет. Светлана поседела от мучительного ожидания, она надеялась только на чудо. Георгий с друзьями стал ездить по горячим точкам, пытаясь спасти заложников и военных, и мирных жителей, попавших в рабы, внося огромные выкупы. Таким образом Георгий пытался нащупать ниточку, которая привела бы его к похищенному сыну. О Людмиле и Косте так же ничего не было известно.
В одно из дежурств Светланы Михайловны поступило несколько человек по скорой помощи с ожогами и травмами – произошел трагический случай: в вагончик, где жили беженцы, которых пригрел и дал несложную работу хозяин одного из рынков, ворвались молодые люди в подпитии избили женщин и детей, а затем облили домик горючей жидкостью и подожгли. Несчастных спасло то, что собачники выходят гулять со своими питомцами в любое время и в любую погоду. Именно они увидели полыхающий огонь и вызвали пожарных, “скорую” и милицию. Людей удалось спасти и отправить в больницу, а вот вещи и возможные документы спасти не удалось – все сожрал огонь.
Светлана Михайловна оперировала мальчика. Он был в тяжелом состоянии, но надежда у него была. Другие бригады оперировали двух женщин и еще двух мальчишек-близняшек (это определили по остаткам одинаковой одежды). Светланин мальчик был сильно обожжен, пострадало лицо, волосы были сильно опалены. Когда его привезли в руках у него был мишка Винни-Пух, который тоже пострадал. Мальчика так предварительно и записали в карте “Винни-Пух”. Предполагалось, что одна из женщин – его мама, а другая женщина – мать близняшек. Но все они были без сознания.
Приходили следователи, но уходили они пока ни с чем. Они только поделились с врачами, ухаживающими за несчастными, что приходил хозяин рынка и рассказал, что две русские женщины-беженки с детьми пытались разыскать своих родственников в Москве. Одна из женщин, Женя, рассказала ему, что они с подругой Лелей и их детьми выбираются из горячей точки, что у Лели сильнейший стресс и помутилось сознание. Если сначала она хоть что-то говорила, то после знакомства с Женей, почувствовав опору, она только твердила в “Москву, домой, победа”. Женя тоже стремилась попасть домой, в Новгород, после гибели мужа, вот она и пожалела несчастную Лелю и ее сынишку, который тоже практически все время молчал, – решила сначала их проводить до столицы, а потом уж и к себе.
Женя познакомилась с Лелей в одной из организаций, пытавшихся вывезти россиян на Родину. Но бюрократия настолько все тормозила, что Женя решилась ехать сама и захватить с собой Лелю – та в таком состоянии никогда никуда не выбралась бы, скорее всего погибла бы с сыном в этой неразберихе. Женя собрала скудные пожитки, чтобы не обременяться в дороге, помогла подруге собраться и отправилась в поход. Чего они только вытерпели: и унижений, и оскорблений, в довершение всего у них украли документы и последние деньги. В результате – они в Москве, но ни адреса Лелиных родных, ни телефонов, ни денег – ничего. Все это Женя рассказала Павлу Денисовичу, когда они случайно столкнулись на вокзале – Леля сидела на лавке, обняв детей, а Женя причитала, потом перешла на крик. У нее началась истерика, когда она обнаружила пропажу. Так Павел Денисович и привел их к себе на рынок, делая все возможное, чтобы разыскать родных Лели, дал возможность и подработать, чтобы Женя могла уехать в Новгород. Но Женя не уезжала и возилась с Лелей и ее сыном, как со своими детьми, и Павел Денисович помогал чем мог, но поиски ни к чему не приводили.
Теперь все отделение переживало за женщин и детей, все ждали как чуда, когда они придут в сознание… Минуты так долго тянулись, капало лекарство в капельнице, попискивали аппараты искусственного дыхания, подключенные к людям, которых с трудом можно было узнать: они все были забинтованы, торчали только носы, во ртах трубки, а глаза закрыты. В такой момент их не узнали бы и собственные матери.
Светлана не отходила от Винни-Пуха. Не то чтобы она не занималась другими пациентами, нет. Но каждую свободную минуту она сидела у кровати мальчика. Ожоги его постепенно заживали, молодой организм отчаянно боролся с недугом. “Кто же из этих женщин его мама? Поставить бы кровати в одну палату, так бы они быстрее пришли в себя. Ведь чувствуют же родные друг друга на больших расстояниях. Есть эта чудесная связь между нами всеми. А тут они где-то витают, но они же живы, они борются. Надо бы отца Василия пригласить отслужить молебен об их исцелении, у них у всех были крестики при поступлении. Это единственное, что осталось из вещей пострадавших, все остальное так пострадало при пожаре и было просто выброшено, кроме мишки Винни”.
В один из дней в отделении реанимации началось великое переселение народов, как шутили все дежурившие в этот день, – по инициативе Светланы Михайловны кровати с погорельцами решено было сгруппировать в одном месте. Все ждали, кто первым очнется. Пригласили отца Василия из больничного храма отслужить молебен. На этом мероприятии присутствовали не только освободившийся медперсонал, но и другие больные. Слезы стояли у многих в глазах, но не от грусти. Было так как-то торжественно, легко, что трудно было описать свое состояние души. Все надеялись. Иные думали: “Разве у нас недуги? Вот где недуги”, - и кивали в сторону погорельцев…
Георгий Степанович был в отъезде, пытался договориться с военными бандитами о передаче очередных заложников. Светлана Михайловна не стала спешить домой после рабочего дня. Она позвонила родителям Людмилы, но все было по-прежнему, без изменений. Она устало положила трубку на рычаги, сняла медицинскую шапочку. Хотела было снять халат, но передумала и отправилась к Винни-Пуху. В палате царил полумрак. Она подошла к кровати, присела на стул и стала почему-то читать стихи, которые она читала и Виктору, когда он был таким же как Винни. Она читала, а слезы текли по щекам. “Где мои Виктор и Люда, где Костя? Ведь одной из этих женщин могла бы быть Люда, а Винни – наш Костик. Но это только мои мечты, ведь столько лет прошло. Господи, подскажи, где наши дети и внук. Дева Мария, заступись!”
Вдруг аппаратура стала звенеть по-другому, значит, сработали датчики. Светлана дотронулась до пальчиков Винни. Но они были все так же безвольны. “Показалось, я просто устала”, - женщина положила руки на кровать, а на них голову и вдруг услышала, что мальчик хрипит, то есть он пытается дышать сам. Светлана вытащила трубки изо рта, проверила все показатели. Мальчик дышал ровно. “Слава Богу, один шаг к поправке он сделал”. Она ласково провела рукой по его головке, а малыш открыл глаза и прошептал: “Ты моя бабушка”. Светлана растерялась. “Это вопрос или утверждение?”.
-Отдыхай малыш, я твой доктор.
-Ты моя бабушка.
Женщина растерялась, но не стала спорить.
-Отдыхай, мы с тобой завтра поговорим. Теперь все будет по-другому.
Светлана Михайловна спокойно пошла домой. Она была уверена, что теперь все будет по-другому, все пойдет на лад. А малыш, он просто давно никого не видел живьем, вот ему и показалось. И началось стремительное излечение погорельцев, но им еще предстояли пластические операции на лице – ожоги не пощадили ни женщин, ни детей. Все они могли говорить, зрение не пострадало, все остальные раны постепенно затягивались. Несмотря на шок от происшедшего, на ненависть напавших, пациенты были добродушны, дети уже пытались смеяться, просили почитать им детские книжки, хотели посмотреть мультики. Женя подтвердила слова Павла Денисовича, но не более того. Кто напал она не знает, все произошло неожиданно. А вот Леля так и витала в облаках, она знала только Женю и детей, да и то с трудом их узнала – лица у всех были не те.
Приближался день выписки. Погорельцам все кто мог накупили, надарили одежды, детям игрушек. Светлана Михайловна была в задумчивости, какая-то мысль крутилась в голове, не давала покоя, но никак не оформлялась в четкое построение. Потом она позвонила Георгию:
-Слушай, все равно квартира пустует. Пусть эта Леля с Медвежонком (так звали его все, даже Женя и близнецы) поживут у нас. Может, ты сможешь ей помочь. Ну куда они поедут, да и Жене пора в Новгород. Следователь помог разыскать ее родителей, они скоро приедут за ней и близняшками.
-Конечно, пусть живут. Дома всегда легче, а ей теперь любой дом как родной, а уж пацану тем более. Да и он тебя бабушкой считает. Пусть будет так!
-Ты у меня прелесть что за муж!
-Это ты мой ангел. Пока, скоро приеду. Вытащу очередников и приеду. Ждите меня. Всем поклон!
Самое печальное во всей этой истории с чудесным исцелением было то, что никто не мог сказать фамилию Лели и Медвежонка: Леля ничего не помнила, Медвежонка не научили, а, может, в этих передрягах он тоже все позабывал, а Женя никогда и не видела документов Лели, она не давала возможности осмотреть ее вещи. А потом у них украли женские сумочки на вокзале, а обычно там носят документы и деньги женщины.
Светлана привезла домой Лелю и Винни. Леля была инертна, не проявляла никакого интереса, а вот малыш стал сразу изучать квартиру. И вот он добрался до двери в комнату Виктора, дернулся, но та была закрыта.
-Бабушка, а там что, секрет? – глаза его зажглись таинственным блеском.
-Да нет, не секрет. Давай сначала отдохнем, я вас размещу в комнате для гостей, ты там все обустроишь, а потом мы с тобой заглянем и в ту комнату. Я тебе что-то расскажу и покажу. Договорились?
-Да!
Светлана накормила гостей, уложила Лелю отдыхать. Но если раньше та была безвольной, то во время ужина женщина стала как-то странно себя вести, она как будто пыталась что-то вспомнить, ее израненное лицо стало более подвижным. Не вспомнив, она успокоилась. А в гостевой комнате она вдруг остановилась напротив красного угла, внимательно изучала иконы. Но тряхнув головой, сожалея, что никак не может что-то вспомнить, покорно легла на домашнюю постель и впервые попыталась улыбнуться. “Дома, победа”, - шептала молодая женщина. Светлана напряглась, уж что-то знакомое было в этих словах. Леля задремала, а Медвежонок и Светлана, как заговорщики, на цыпочках вышли из гостевой и направились к комнате Виктора.
Женщина дрожащей рукой открыла дверь, с замиранием сердца вошла с малышом в комнату. Она давно здесь не была. Так, иногда заходила убрать пыль и бегом назад, уж больно было смотреть на все то, что напоминало о сыне и его семье: огромные фотографии-портреты Виктора, Людмилы и Костика. Они как будто присутствовали в комнате, только молчали. На полках рядом с книгами и учебниками сына стояли старинные игрушки Виктора и поновее, купленные для Кости, но так ему и не переданные: Георгий и Светлана ждали приезда детей, но так и не дождались, и игрушки Кости присоседились к игрушкам Виктора.
-Это комната моего сына, вот он на фотографии с женой и сыном. Правда, он здесь совсем кроха. Сейчас ему было бы столько же сколько и тебе. Впрочем, почему было? Может, и есть. Они пропали, мы не знаем, где они. Георгий Степанович… - Светлана не договорила, потому что услышала крик:
-Я же говорил, что ты моя бабушка! – прозвенел голосок Медвежонка. Светлана вздрогнула:
-Не понимаю, что значит “я же говорил”?
-Ну если это мой папа, а он твой сын, то ты моя бабушка!
-Где твой папа?
-Да вот же, на фотографии. А этот кудрявый малыш – я. Только теперь я лысый.
Женщина так и села на диван:
-Ты – Костик, а мама твоя – Людмила?
-Ну да!
-Но ваши имена? Ты что-то путаешь!
-Не-а, не путаю. Смотри, - мальчик выбежал, прибежал с игрушкой Винни-Пухом. Открыл молнию на спинке и вытащил пакетик, в котором оказались те же самые фотографии Виктора, Людмилы и Кости.
-Что ж ты раньше молчал, детка?! – Светлана и смеялась и плакала одновременно, она прижимала к себе внука, целовала его. А он от неожиданности тоже заплакал, но пытался объяснить:
-Леля – это мама Люда, ее так папа звал. Медвежонок – это я, меня так папа и мама звали, все привыкли. Виктор – это папа, “победитель”но про его имя никто почему-то не спросил. А вот ты с дедушкой Юрой, а вот дед Миша и бабушка Оля. Я просто забыл про фотографии-и-и… - Костик от испуга, что сделал что-то не так, зарыдал.
-Успокойся, глупыш, успокойся. Тебя никто не ругает, просто все взрослые сосредоточились на другом, вот и упустили это из виду. Не реви. А то мама испугается.
-А мы ей расскажем?
-Расскажем! Теперь-то уж точно все пойдет по-другому! И мама вспомнит все, она уже кое-что вспомнила: ведь она поняла, что она дома, а победа – это не просто победа, а папа твой Виктор. Дед Георгий найдет твоего папу! Мы снова будем все вместе. Теперь мы вас никуда не отпустим! – радостно твердила Светлана Михайловна, набирая номер мужа. – Никуда! Никогда! Мы будем жить одной большой семьей, где царят Вера, Надежда и Любовь!
Комментариев нет:
Отправить комментарий