Январь 2011

ВОЛХВЫ
Неистовствует царь. В неправедных шатрах
Пирует воинство, грозящее всемирно.
И поняли волхвы: родился Тот, Кто мирно
Народы поведет, отринувшие страх.
Несут они ларцы, в чьих золотых нутрах
Сирийская смола, египетская смирна.
Покровы путников горят златопорфирно
И перстни мудрости на поднятых перстах.
Вот их привел пастух к неведомому хлеву,
Парчой спугнув овец, они узрели Деву,
Младенца под снопом навеса негустым.
Он спит. Но луч сверкнул, дары царапнув резко, –
И жмурится Дитя от радостного блеска,
И ручки тянутся к забавам золотым.
Константин Липскеров

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК
Рождественской ночью произошла эта удивительная история. Только я ее буду рассказывать так, как услышала от своей бабушки Агафьи. Ну, слушайте!
Дунюшка, как себя помнила, никогда еще ни от кого не получала ни одного подарка. Может, потому, что некому было дарить? Дунюшка-то была сиротка. А может, потому, что никто не понимал, как ей хотелось под Рождество получить что-нибудь.
Например, стеклянную шишку, всю расписанную волшебными красками, светящимися в темноте. Или, например, маленького мягкого медвежонка из ваты и плюша.
Пусть совсем маленького, чтобы можно его было повесить за петельку на гвоздик. О своей елке девочка и не мечтала. Елки украшали только в домах у богатых девочек.
В доме, где жила Дунюшка, тоже стояла украшенная рождественская елка, но на второй этаж девочке никто бы не позволил подняться: там были господские покои. А сиротка жила в маленькой темной каморке рядом с кухней. Дунюшка помогала кухарке: чистила кастрюли, таскала воду, мыла полы. В общем, отрабатывала свой сиротский хлеб. Но в это Рождество случилось такое... Ну, не буду спешить! Расскажу все по порядку...
Вечером, как раз под Рождество, сидела Дунюшка в своей каморке и, уткнувшись в колени, прислушивалась к музыке и детскому смеху. Там, на господском этаже, был праздник. Дунюшка старалась представить себе елку, увешанную игрушками, ряженых в костюмах и масках, подарки под елкой...
Вдруг девочка услыхала негромкий стук. Стучали в кухонную дверь. Дунюшка выскочила из своей каморки. На пороге стоял старик с длинной седой бородой и добрыми глазами. В руке старика была большая старая палка, а за плечами — котомка: холщовый мешок, перевязанный веревкой.
Девочка удивилась: как этого бедного старика впустили в дом? Но потом решила, что никто его в дом и не впускал, просто он сам вошел через заднюю дверь со двора.
— Господь тебя благослови, девочка! — сказал старик. Дунюшка молча кивнула головой.
— А ведь я к тебе, Дунюшка, пришел. Велено передать тебе подарок. Рождественский подарок! — сказал старик торжественно и поглядел Дунюшке в глаза.
Девочка все так же молча стояла и глядела на чудного старика, только глаза у нее раскрылись чуть-чуть пошире, да задышала она чуть-чуть почаще.
Заметив, что девочка от удивления не может вымолвить ни слова, старик снял с плеча котомку, прислонил к стене свой посох и... развязал мешок. Дунюшка услышала, как в котомке что-то зазвенело, застучало, и старик вынул и протянул девочке... какие-то палочки.
— Это тебе подарок — коклюшки! Ими ты будешь плести чудесные кружева невиданной красоты. А это — клубочек! Нитки в нем не простые — золотые. Клубочек этот, сколь ни разматывай, никогда не кончится!
— Дедушка, да ведь я такого никогда и не видывала! Как же я научусь кружево плести? — наконец-то решилась спросить Дунюшка.
— Ничего, девонька, научишься! — говорит старик, а сам так по-доброму улыбается.
— Спасибо, дедушка! А кто мне этот подарок-то прислал? — спросила девочка.
— А тот и прислал, кто тебя любит-жалеет. Кто тебе счастья желает — тот тебе и подарок присылает.
Сказал так-то да и пропал... Смотрит Дунюшка, а дверь-то на крючок закрыта, как и не отпирали ее вовсе. А в руках у нее — коклюшки да клубочек. Подошла девочка поближе к лампе керосиновой, пригляделась, а клубочек и вправду золотой. Весь на свету переливается, сияет!
Вернулась Дунюшка к себе в каморку, коклюшки под подушку спрятала, а с клубочком расставаться не хочется. Смотрит на него — не налюбуется. А от ниточек-то золотых — искорки, искорки. Так и заснула с клубочком в руке.
А ночью приснился ей удивительный сон. Будто пришел к ней опять тот старичок, взял ее за руку и повел в кухню. Смотрит Дунюшка: а это и не кухня вовсе, а светлая да просторная комната. Вроде и лампы нет, а видно как днем. И сидит в этой светлой комнате девушка необыкновенной красоты, богато одетая. А перед нею — столик. Только сверху-то стола словно подушка, валиком круглым свернутая. И приколоты к тому валику булавочками кружева, тонкие, узорчатые, невиданного рисунка.
Смотрит на нее красавица эта и, молча так, на скамеечку возле своих ног указывает: мол, присядь, девонька, да погляди, как я рукодельничаю! Села Дунюшка, а сама от коклюшек да кружева глаз отвести не может. А девица в руках быстро коклюшками перебирает, будто играючи, а из-под коклюшек готовое кружево и течет, и течет. Поглядела Дунюшка, поглядела, да скоро и понимать начала, как то чудо рождается, кружево плетется.
Сколько так времени прошло, Дунюшка не помнит. Но вот подошел к ней старик тот да и спрашивает:
— Поняла ли ты, Дунюшка, как кружево плетется?
— Поняла, дедушка.
— А запомнила?
— Запомнила, дедушка!
— Тогда нам пора!
Взял старик девочку за руку и вывел ее из комнаты.
— Дедушка, скажи, а кто та красавица-кружевница?!
— А что, ты ее не признала? — спрашивает старик, а сам так ласково и хитро в бороду улыбается.
— Нет, дедушка, не признала! Вроде похожа на кого-то знакомого, а кто — не знаю.
— Ничего, подрастешь — вспомнишь! — сказал так-то да и пропал.
Оглянулась Дунюшка, а она в своей каморке на сундучке сидит, на котором спать-то легла.
И стала с этого дня девочка кружево плести. Да все лучше, все тоньше у нее получается. Плела-то она больше ночью да ранним утром, пока ее никто не видел. А однажды кухарка и заметила. Да не то заметила, как девочка кружево плетет, а платочек увидала у нее необычной красоты. Откуда у бедной сиротки такое богатство? Кухарка подумала сначала, что девочка на хозяйское добро польстилась, у господ стащила. Да потом ей все Дунюшка про старика и рассказала, да работу свою показала, да коклюшки с клубком.
Женщина как сказ тот услыхала, так и решила: не иначе как к сиротке в Рождественскую ночь сам Николай Чудотворец приходил, подарок подарил да мастерством наделил! Женщина она была мудрая да добрая, никому о том чуде не сказала да и Дунюшку не обижала.
Выросла сиротка — первой кружевницей в округе стала, а красавицей какой! И муж ей нашелся под стать — красивый, работящий. Так счастливо в труде и жизнь прожили, деток воспитали. Дочки у них все кружевницами стали, а сыновья — в отца, золотых дел мастерами. А клубочка того золотого не только дочкам — внучкам вязать не перевязать!
Может, спросишь, кто была та красавица, что ее ремеслу обучила?.. Так она сама это и была! Это уж потом Дунюшка догадалась, когда выросла да расцвела. В зеркало однажды на себя взглянула — а там чудная кружевница и сидит...
Вот ведь какие кружева-чудеса в ночь под Рождество плетутся.
Сб. «Малая церковь»

СОЧЕЛЬНИК В ЛЕСУ
Ризу накрест обвязав,
Свечку к палке привязав,
Реет ангел невелик,
Реет лесом, светлолик.
В снежно-белой тишине
От сосны порхнет к сосне,
Тронет свечкою сучок -
Треснет, вспыхнет огонек,
Округлится, задрожит,
Как по нитке, побежит
Там и сям, и тут, и здесь...
Зимний лес сияет весь!
Так легко, как снежный пух,
Рождества крылатый дух
Озаряет небеса,
Сводит праздник на леса,
Чтоб от неба и земли
Светы встретиться могли,
Чтоб меж небом и землей
Загорелся луч иной,
Чтоб от света малых свеч
Длинный луч, как острый меч,
Сердце светом пронизал,
Путь неложный указал.
1912, Александр Блок


СЛАВА В ВЫШНИХ БОГУ
Мы слышим детский лепет, словно пенье
Тех ангелов, что вдруг, для всей земли,
Сквозь эту ночь и звездное горенье
К пустынным пастухам пришли.
Мы замечаем братское согласье
И ясность кроткую людей простых,
Открытых Небу, ангелам и счастью,
Что родилось в святую ночь для них.

Мы постигаем веру и терпенье
Волхвов, искавших вечной глубины,
И - снова слышим в этом мире пенье,
Которым Небеса полны.

О, Господи, Великий, Безначальный,
Творец всех звезд, былинок и людей,
Ты утешаешь этот мир печальный
Безмерной близостью Своей!
Ты видишь скорбь земли: все наше неуменье
Тебя искать, любить, принять, найти;
И оставляешь Ты средь мира это пенье,
Как исполненье всякого пути.

Горит Твоя звезда - святая человечность,
И мир идет к своей любви большой;
И если кто ее увидел, значит вечность
Остановилась над его душой.
1960-е, Архиепископ Иоанн (Шаховской)

В ЗИМНЮЮ СТУЖУ
В зимнем тумане встаёт холодное, тусклое солнце. Спит заснеженный лес. Кажется, всё живое замёрзло в этой стуже — ни звука, только изредка потрескивают от мороза деревья.
Я выходу на лесную поляну. За поляной – густой старый ельник. Все деревья обвешаны крупными шишками. Шишек так много, что под их тяжестью склонились концы ветвей.
Как тихо! Зимой не услышишь пения птиц. Теперь им не до песен. Многие улетели на юг, а те, что остались, забились в укромные уголки, попрятались от лютого холода.
Вдруг словно весенний ветерок прошумел над застывшим лесом: целая стайка птиц, весело перекликаясь, пронеслась над поляной. Да ведь это клесты — природные северяне! Им не страшны наши морозы.
Клесты облепили вершины елей. Птички ухватились за шишки цепкими коготками и вытаскивали из-под чешуек вкусные семена. Когда хорош урожай шишек, этим птицам не грозит бескормица зимы.
Я стоял на полянке и наблюдал, как хлопотали клесты в своей воздушной столовой.
Утреннее солнце ярко освещало зелёные вершины елей, грозди румяных шишек и весёлых, пирующих птиц. И мне почудилось, что уже пришла весна. Вот сейчас запахнет талой землёй, оживёт лес и, встречая солнце, защебечут птицы.
Любуясь клестами, я вдруг увидел, как один из них, подлетев к старой ели, скрылся в заснеженных ветках, словно юркнул в снеговую пещерку. И тут мне вспомнилась одна замечательная особенность из жизни этих птиц — особенность, которой я никогда не мог поверить. А вот теперь представился случай самому убедиться.
Крадучись, я подобрался к той ели и полез вверх по стволу. Острые иглы царапали лицо и руки, но я карабкался всё выше и выше.
Уже близка и вершина, а на дереве ничего нет.
Я начал спускаться и вдруг прямо перед собой увидел то самое, что уже не надеялся найти: среди обледенелых, покрытых снегом веток едва виднелось небольшое гнездо, а в нём, как весной, озабоченно распушившись, сидела зеленоватая птичка – самочка клеста.
Неловким движением я качнул ветку. Испуганная птица вспорхнула. Я наклонился и замер от изумления: в гнезде копошились только что вылупившиеся, совсем голые птенцы.
Над самым гнездом свешивались заснеженные ветви. В лесу от мороза трещали деревья, а здесь, меж сучьев старой ели, будто уже наступила весна, заботливая мать выводила птенцов.
Я поскорее слез с дерева, чтобы не тревожить эту удивительную семью. Легко спрыгнув в снег, огляделся, и зимний лес уже не казался мне, как прежде, угрюмым и безжизненным.
Стоя под деревом, я тёр закоченевшие в шерстяных варежках руки, посмеивался над собой и всё думал о голых малышах в гнезде, которым не страшна зимняя стужа.
Г. Скребицкий

... Лес и поле белые,
Белые луга.
У осин заснеженных
Ветки как рога.
Подо льдами крепкими
Дремлют воды рек.
Белыми сугробами
Лег на крыши снег.
В небе звезды яркие
Водят хоровод.
Старый год прощается –
Входит Новый год.
Е. Трутнева

КТО ПРИДУМАЛ ЕЛКУ?
Знаешь ли ты, как появился обычай наряжать на Рождество и Новый год елку? Этот обычай родом из Германии, здесь первые рождественские елки стали украшать еще в VIII веке. Рассказывают, что однажды святой Бонифаций проповедывал друидам, рассказывая при этом о празднике Рождества. Друиды жили в лесах и поклонялись деревьям. И чтобы убедить их, что дуб не является священным деревом, Бонифаций срубил один из дубов. Когда срубленный дуб падал, он повалил на своем пути все остальные деревья, не тронув лишь маленькой елочки. Святой удивился этому чуду и воскликнул: «Пусть будет это дерево деревом Христа». Это всего лишь легенда, однако в Германии с тех пор в день Рождества люди старались посадить возле дома маленькую елочку.
Постепенно этот обычай стал распространяться повсюду, и к XVII веку ель как символ Рождества стала популярной практически во всем мире.
Как же украшали нашу елочку? Сначала праздничные деревья оформляли живым цветами и фруктами. Затем вешали сладости, орехи и другую еду. И уже после всего устанавливали рождественские свечи. Однако такое большое количество украшений деревце выдержать не могло, и немецкие стеклодувы стали производить стеклянные елочные игрушки, чтобы заменить фрукты и другие тяжелые украшения. А восковые рождественские свечи, во избежание опасности возгорания, стали заменять на электрические гирлянды. Эта идея принадлежит английскому телефонисту Ральфу Моррису. Первые уличные рождественские ели с такими электрическими гирляндами появились в Финляндии в 1906 году.
В России празднично украшенную елку впервые увидели в начале сороковых годов XIX века. А до этого, начиная с 1700 года, русские люди украшали свои дома сосновыми, еловыми и можжевеловыми ветвями, согласно указу императора Петра I в 1699 году.

***
Как хорошо в Твоем храме, Владычица!
Как сладко душе и светло!
Свободно, спокойно в нем каждому дышится,
На сердце легко и тепло!
Словно Сама Ты, о Мати Всепетая,
Сама Ты здесь с нами стоишь,
Любовию чистою к людям согретая,
На всех с состраданьем глядишь.
И лик Твой, Божественной славой сияющий,
Безмолвно вещает сердцам:
"Приидите, молитесь Мне, вам внимающей,
Я всем вам отраду подам!"
О милосердная Мати Пречистая!
Безмерна Твоя к нам любовь;
Ты нам Заступница в скорбех пребыстрая,
Ты наша Мать и Покров.
О, не оставь же нас, Мати любимая,
Молиться к Тебе вразуми,
И с верою теплой к Тебе возносимые
Моления наши прими!
Игуменя Таисия

СОБОР ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ
На следующий день после праздника Рождества Христова Православная Церковь с благодарственными песнопениями обращается к Богоматери, рождшей Спасителя.
Этот день в цекровном календаре отмечен праздником собора Пресвятой Богородицы. Именной Ей были составлены многие молитвы и хваления, в ее честь построены тысчи храмов и монастырей.
Праздник называется Собором, потому что христиане собираются в этот день в храмы для просавления Богоматери.